Черноморская районная общественно-политическая газета
30 мая 2018 г.

ПОЧТИ ВЕКОВОЙ ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ ФЕДОРЫ И НИКОЛАЯ СЫТНИКОВ

ПОЧТИ ВЕКОВОЙ ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ  ФЕДОРЫ И НИКОЛАЯ СЫТНИКОВ


Не часто сегодня на улицах нашего посёлка встретишь настоящих старожилов Тарханкута. К сожалению, в юности мы не успели расспросить своих родителей о многом, и теперь об этом очень жалеем. Время не стоит на месте — река жизни течёт стремительно, прибивая судьбы людей то к пологим, то к обрывистым берегам. Каждая судьба — уникальна и является частичкой летописи нашего с вами родного края. Собирая по крупицам рассказы наших старожилов, мы вместе с вами, дорогие читатели, пишем историю Тарханкута… 
Супруги Федора Ивановна и Николай Евдокимович Сытники вместе уже почти 70 лет. В далёком 1950 году они познакомились в местном клубе на танцах. Николай тогда только вернулся из армии, прослужив три года во внутренних войсках МВД, а Федора работала дояркой на калиновской ферме. Уже через год они поженились, и Николай привёл свою 18-летнюю жену в родительский дом, в котором он когда-то родился и вырос.
- Мы несколько лет жили вместе со свекровью, здесь же — на улице Революции, — вспоминает Федора Ивановна, —  пока не построили свой собственный дом на соседнем участке. Помню, что только спустя два года после замужества я добилась получения паспорта — в то время колхозникам документы не выдавались, а мне нужно было прописаться, чтобы  устроиться на работу в посёлке.


ДЕТСТВО И ЮНОСТЬ ФЕДОРЫ
Родилась я в 1932 году в селе Вольном (ныне не существует), на берегу озера Донузлав. Мои родители работали в колхозе: мама — на поле, а отец — чабаном. В нашей семье было трое детей: я и два младших брата. В 37-м нашего отца репрессировали, отправили в далёкую ссылку, из которой он так и не вернулся. Вскоре мы с мамой переехали в Аблагоджу (ныне Калиновка), где я пошла учиться в школу. 
Помню, как началась война, и как накануне фашистской оккупации в Ак-Мечети (Черноморском), возле причала, горело Заготзерно с большими запасами пшеницы — весь посёлок тогда стоял в дыму. Это наши военные, отступая, подожгли склад, чтобы зерно не досталось немцам. Вскоре туда начали съезжаться на бричках местные жители — некоторые (в том числе и моя мама) всё же успели набрать уцелевшую от огня пшеницу. А из разбитых окон магазинов жители выносили продукты (селёдку, брынзу) и разные промышленные товары… 
Перед приходом немцев мы всем селом взобрались на высокую кучу из насыпанной золы и со страхом наблюдали, как по дороге со стороны Караджи (Оленевки) двигалась на Ак-Мечеть чёрная колонна немецкой техники. 
В нашем селе немцы тоже проводили обыски — искали коммунистов. Хорошо помню, как они пришли в наш дом с собакой, и им сразу же не понравилась фотография нашего отца в военной форме времён Первой мировой войны. Немец со злостью сорвал фоторамку со стены, бросил её на пол и разбил, а снимок разорвал на мелкие кусочки. В тот же день они забрали с собой в комендатуру нашего колхозного бухгалтера, инвалида Кибаленко Алексея и его жену. К вечеру их отпустили, но потом жену бухгалтера всё же кто-то выдал, и её, как партийную, расстреляли. 
Во время освобождения нашего района в апреле 44-го мы так же всем селом выходили на зольник, чтобы первыми увидеть колонну советских солдат с красными флагами. Помню, от радости тогда плакали и взрослые, и дети…

ПОСЛЕВОЕННЫЙ ГОЛОД
После войны я окончила только четырёхлетнюю школу. Тогда мне очень хотелось учиться дальше, но я должна была помогать нашей маме. Сначала работала вместе с ней на ферме, а потом  — в поле, прицепщицей на тракторе. В то время в колхозе денег за работу не платили — ставили трудодни. А в конце года, после отчёта, в бухгалтерии подбивали, кто сколько заработал, и выдавали зерно. Мы с мамой отвозили мешки на мельницу, и потом почти целый год выпекали домашний хлеб из своей муки. В хозяйстве мы держали птицу и корову – яйцо, молоко, мясо тоже были своими. Но, чтобы купить какую-то вещь в магазине,  нужны были деньги. Поэтому мы носили продавать на рынок сметану и сбитое масло. А бурки на ноги мы тогда шили сами.
Засуха в 46-м и 47-м годах привела к страшному голоду в стране, в том числе и в Крыму. В нашем районе только в одном селе — Красносельском — хорошо уродила кукуруза. Люди ходили туда выменивать свои вещи на зерно. Помню, что тогда наша мама отнесла все папины костюмы и даже не пожалела свои девятнадцать дорогих платков, которые она заработала, батрача ещё до революции на богачей. Только благодаря ей мы не умерли от голода и не опухли от длительного недоедания, как некоторые дети в нашем селе. Помогла пережить нам голодное время и наша соседка — она работала на тракторе в колхозе и давала нам понемногу пшеницы за то, что мой брат собирал для неё в скалах улиток. 
Во время голода в нашем колхозе (председатель — Радильчук Алексей) выпекали хлеб и выдавали суточный паёк, наша семья получала один килограмм двести грамм в сутки (на детей — по 200 грамм). А ещё мы с ребятами бегали в поселковый хлебный ларёк — там бесплатно давали по полбуханки на руки. Чтобы первыми занять очередь у окошка, мы с вечера приходили на ночлег к знакомым, которые будили нас на рассвете, задолго до открытия ларька. Утром уже собиралась большая толпа: люди лезли без очереди, оттесняя нас, детей, всё дальше и дальше от окошка. Порядок наводили дежурные милиционеры: один из них часто продвигал впереди нас своих знакомых, а другой (помню даже его фамилию — Сичкарь Харитон) — наоборот, собирал всех детей в одну кучку и пропускал вперёд, а нахальных мужиков отгонял. Ох и тяжёлое тогда время было…

МИРНАЯ ЖИЗНЬ
После рождения детей Федора Ивановна несколько лет была домохозяйкой.  Дочери Аня и Наташа часто болели, да и детский садик тогда ещё не открыли. На одну зарплату мужа молодой семье прожить было трудно, поэтому Федоре Ивановне иногда приходилось ходить на подработку к людям: обмазывать глиной с соломой стены и потолки в строящихся домах. А ещё она с самого детства умела неплохо кроить и строчить на швейной машинке — в дальнейшем ей это очень пригодилось.
Когда девочки пошли в школу, Федора Ивановна устроилась работать швеёй в новую мастерскую, открытую в Новосельском. Позже перевелась поближе, в старый Дом быта на набережной (ныне — рядом с паспортным столом). Сегодня она часто вспоминает, как весь коллектив с большой радостью переезжал в новое двухэтажное здание Дома быта, построенное в самом центре нашего посёлка. Заказов тогда поступало очень много: их принимали несколько мастеров по пошиву женской и мужской одежды. К тому же, в ателье заказчикам предлагался большой выбор самых различных тканей. 


Федора Ивановна возглавила бригаду швей, работала в одной смене вместе с закройщицей Инной Антоновной Цибаревой. Чтобы не упустить клиентов и заработать дополнительную копейку, Федора Ивановна частенько брала работу на дом: накормив семью и уложив детей спать, она засиживалась за швейной машинкой до поздней ночи. И даже будучи на пенсии, она ещё десять лет продолжала трудиться на родном предприятии, радуя своим мастерством сотни черноморских женщин и передавая накопленный опыт молодому поколению швей. 
За многолетний и добросовестный труд Федора Ивановна Сытник награждена медалью «Ветеран труда», её стаж работы швеёй — 34 года!
ВОЕННОЕ ДЕТСТВО НИКОЛАЯ
Николай Евдокимович старше своей супруги всего на четыре года. Он родился в 1928 году в селе Ак-Мечеть (ныне Черноморское). В их семье так же было трое детей, мама работала в колхозе, а отец — на рыбцехе, что за воинской частью моряков.
- Отец часто брал меня с собой на работу, — вспоминает Николай Евдокимович, — я делал поплавки для рыбацких сетей. Рыбы тогда было очень много: в бетонных ванночках солили кефаль и осетра, а под десятиметровым навесом на крючках вялилась икра. Для сохранности свежую рыбу перекладывали льдом, который ещё с зимы заготавливали на морском заливе, набивая доверху большой котлован во дворе рыбцеха.


До войны я успел окончить только пять классов. Сегодня мало кто знает, что тогда наша школа размещалась в небольшом здании, в котором потом открыли банк (ныне на этом месте — цветочный магазин, рядом с ЗАГСом). Нашей первой учительницей была Козырева Екатерина Анатольевна. Мой младший брат ходил в школу на улице Садовой (ныне — Ломоносова), открытую в небольшом одноэтажном доме.
Помню, с одноклассниками мы любили бегать за рыбцех купаться. Иногда попадали в передрягу, когда неожиданно на военный полигон у моря прилетали «кукурузники»: лётчики сбрасывали бомбы по условным целям, а мы в это время прятались под скалами. Однажды из самолёта, пролетавшего над посёлком, случайно сорвалась одна бомба и угодила прямо во дворик нашей школы. К счастью, никто не пострадал — в тот момент все ученики были на уроках.
В первые дни оккупации в Ак-Мечеть прибыл немецкий комендант по фамилии Кизов. Он любил ездить верхом на лошади и неплохо говорил на русском языке. Немцы объявили о добровольном наборе местных жителей на работы в Германию, а ещё начали возвращать всем желающим земли, которые отобрала у них советская власть при раскулачивании. Примерно через полгода последовала вторая волна трудового набора, на этот раз — принудительная, в которую попал вместе с другими односельчанами и мой старший брат (до самого окончания войны он работал на немецкого фермера). 
Чтобы помочь нашей семье прокормиться, я первое время ходил на работу к отцу в столярку (на территории бывшей «Сельхозтехники»), а затем меня приняли молотобойцем в кузницу. Каждый месяц мы получали зарплату в немецких марках. 
Третий набор трудовой силы в Германию немцы проводили, используя уже облавы. Я не попался только по счастливой случайности: кузнец посылал меня на почту за немецкой газетой, но мне идти не хотелось; затем вмешался мой отец, мы поругались, и я убежал к морю, чтобы спрятаться в скалах. А отца моего в тот же день взяли, но вскоре отпустили, так как он был инвалидом, к тому же, немцам нужен был хороший плотник.

Помнит Николай Евдокимович и случай с выброшенным на берег маслом — впервые эту историю я услышала ещё в детстве от своей мамы, так же пережившей войну в оккупированной Ак-Мечети. 
- Тогда при входе в нашу бухту стояли на якоре две немецкие баржи, одна посередине, другая — недалеко от маяка, что рядом с причалом, гружённые сигаретами и снарядами. Мы с ребятами сидели за двором, и вдруг видим, что в море что-то «прыгает» на волне — вдоль скалистого берега к бухте подошла подводная лодка (как позже выяснилось, её капитаном был Коваль, наш односельчанин, до войны он жил на одной с нами улице). Потом раздался сильный грохот — это  моряки подорвали баржу, что была ближе к выходу, и быстро ушли. Вскоре к берегу стало волной прибивать куски топлённого масла. Новость об этом быстро разнеслась среди местных жителей, и они бросились собирать его. Мы с ребятами знали, что пляж был заминирован, поэтому сразу побежали к причалу. Помню, когда я принёс домой несколько кусков выловленного масла, мама очень обрадовалась. Немцы переполошились и даже не сразу поняли, что произошло, может, потому и не гоняли нас от берега. 
НЕУРОЖАЙНЫЙ ГОД 
После освобождения района я не захотел продолжать учёбу в школе — сразу пошёл работать на машинно-тракторную станцию, специально образованную для оказания помощи сельскохозяйственной техникой воссоздаваемым колхозам и совхозам. Помню, тогда единственной девушкой-трактористкой у нас была Федоренко Надя. Ещё до войны она окончила курсы трактористов и перед оккупацией принимала участие в эвакуации колхозной техники до самой Керченской переправы, а после освобождения района несколько лет работала бригадиром 2-й тракторной бригады колхоза «Большевик», затем — помощником бригадира.
Летом 46-го я попросился на уборку хлеба. Из-за засухи год выдался неурожайным: пшеница стояла низкая, комбайном колосья не подхватить. Комбайнёры тогда ничего не заработали. А мне начисляли «гектарные», и поэтому по окончании страды я заработал 1200 килограмм зерна, но колхозу на тот момент отдавать было просто нечем. И только через два года, когда я уже служил в армии, мой отец смог получить за меня заработанное зерно. 

После возвращения из армии Николай Евдокимович поступил на работу в гидрографическую службу и более полувека обслуживал маяки нашего Тарханкутского полуострова. Он так же, как и супруга, награждён медалью «Ветеран труда». По словам дочерей Николая Евдокимовича, их папа был отличным плотником и мастером на все руки. А ещё — заядлым рыбаком: любил выходить в море на резиновой лодке и ловить на удочку окунька, кефаль и камбалу. Домой он возвращался всегда с большим уловом. 
ЗА БУДУЩЕЕ СВОИХ ВНУКОВ МЫ СПОКОЙНЫ
26 апреля Николай Евдокимович Сытник отметил свой 90-летний юбилей. По традиции, в этот день почти вся его дружная семья собралась за праздничным столом. Рядом с именинником — верная спутница всей его жизни супруга Федора Ивановна. Вместе они вырастили двух прекрасных дочерей, которые теперь неустанно заботятся о своих престарелых родителях, а в день юбилея отца решили устроить для них маленький семейный праздник. 
Пересматривая уже давно пожелтевшие черно-белые фотографии, старожилы Тарханкута рассказывали о своём нелёгком, но в то же время очень интересном, почти вековом жизненном пути. На мой вопрос, в чём же секрет их долголетнего крепкого брака, они ответили: «Свою семейную жизнь мы начинали практически с нуля, а жизненные трудности преодолевали всегда вместе. Работали, не покладая рук, старались, чтобы наши дети жили лучше нас. Мы очень рады, что Крым снова стал частью России — у нас появился достойный Президент, много делающий для своего народа и для всей страны в целом. Теперь за будущее наших восьмерых внуков и правнуков мы спокойны...». 
Записала Лариса ЛАРИНА
Фото автора и из архива семьи Сытников

 


Комментарии

Список комментариев пуст

Оставьте свой комментарий