Черноморская районная общественно-политическая газета
15 апреля 2020 г.

ЗЕНИТЧИЦА ФАНЯ ПРО ВОЙНУ ВСЁ ПОМНИТ…

ЗЕНИТЧИЦА ФАНЯ ПРО ВОЙНУ ВСЁ ПОМНИТ…


Были у меня диалоги с артиллеристами и лётчиками, моряками и танкистами, медсёстрами и пехотинцами, а вот с зенитчицами — ни одного, поэтому как только дошёл слух, что есть у нас в районе такой человек — немедленно напросилась на встречу и разговор с этой, как оказалось, удивительной женщиной. А удивила Фаина Ивановна Майорова, до замужества Громыко, цепкой памятью на события почти восьмидесятилетней давности и не угасшим к её столь солидному возрасту чувством юмора, а также умением чётко и метко формулировать каждую высказываемую мысль. 
Её малая родина — село Новые Громыки, что в Ветковском районе Гомельской области в Белоруссии, а у них, как и в соседних Старых Громыках, говорит моя собеседница, почти все жители были по фамилии Громыко. «Слыхали, был такой Андрей Андреевич Громыко, — хитро прищурившись, спрашивает Фаина Ивановна, — тот, который послом Советского Союза в Штатах работал как раз во время войны? Ну так вот, тот Громыко из наших Старых Громык будет». 
Мы продолжаем нашу неторопливую беседу:
- В 41-м году я как раз закончила семилетку, пошли мы с подругами 22 июня в школу за аттестатом, а она на замке, и рядом — ни души! Уже, оказывается, война началась, а у нас радио не было в селе, и никто не знал про это. Ну а потом, через два-три месяца, и в наши сёла германцы заявились, совсем другая жизнь началась...
Это и в самом деле была «совсем другая жизнь», и Белоруссии, как сегодня всем должно быть известно, досталось этой «другой жизни» по полной программе…
- Три года под немцем были, — говорит Фаина Ивановна. — В 42-м году, когда начались повальные облавы и вывоз молодёжи на работы в Германию, мне и говорят: Фаня, тебя тоже назначили в Германию, надо бежать. А куда сбежишь, если кругом немцы? Дома сказали — в Гомель, к дядьке, он учитель, спрячет. Ну убежала в Гомель. Полгода жила там, пряталась, чтоб не угнали в Германию. А когда осенью в 44-м году уже наши пришли, меня сначала на Донбасс взяли в шахте работать, да я сбежала оттуда. Потом — с напарницей из наших Новых Громык в Гомель послали, на восстановление города, а там тогда одни развалины только и были. Проработали мы с подругой, Зоя её звали, день, другой. Столовой нет, жить тоже негде, и вернулись к себе в район. На следующий день пошли с ней вдвоём в Ветковский райвоенкомат, говорим, пусть лучше в армию возьмут.
- Как? Так просто напросились в армию?
- Да, пришли две девчонки, обе по фамилии Громыко из села Новые Громыки, попросились на фронт, война же ещё не кончилась. Говорим: возьмите нас, мы будем раненых таскать. Направили нас двоих на комиссию, а на следующий день велели прийти сюда же, к военкомату, взять с собой ложку, кружку и пустой вещмешок. Приходим. На машины нас — и поехали до вокзала, а там — «По вагонам!». Приехали в Гомель. Сначала направили нас в столовую, потом в баню. Выдали шинели, ботинки, комплекты одежды. Оделись — и не узнаём друг друга. Снова — по вагонам, и всю ночь мы ехали, до самого Смоленска. 
- И куда же вы попали, обе Громыки?
- Привезли в город — как нам сказали, на батарею зениток. Выстроились солдаты, ждут пополнения, вот мы и есть пополнение. Пробыли десять дней на карантине, спим да едим. А потом и служба пошла. Выучили мы устав, приняли присягу — читали по книге перед строем солдат, расписались, как положено. Получили военные билеты. Командиром нашего орудия была ефрейтор Фаина Кац, номер десятый, и всего девять девчат у неё в подчинении. Нас, новеньких, она учила всему, что нам надо было знать. Мы должны были изучить как следует наше орудие, научиться стрелять из него, по звуку определять, какой самолёт летит, чей он, на какой высоте, ну и так дальше, а то мы ж ничего не понимали в тех самолётах. Орудие большое, на четырёх больших колёсах с четырьмя аккумуляторами. Мне говорят: твой номер — третий, стоять на дальномере будешь. Зоя была вторым номером. А ещё к орудию приставлены были Зарубина, Капустина, Тишина, Труфанова, всех ведь только по фамилиям называли, вот фамилии и запомнились. 
- А как сама служба проходила, стрелять приходилось?
- Приходилось, когда учились, да и потом тоже. На шкале специальные отметки, надо определить высоту самолёта, передать на дальномер, а там другие уже работают — как и куда выстрелить. В первую же ночь, как мы с Зоей тут служить начали, объявили всем тревогу, быстренько одеваемся, бежим к орудию, делаем всё как положено. В общем, служба началась. На посту около орудия надо стоять с карабином, стою, как статуя, кричу: «Стой, кто идёт?». Дежурный офицер отвечает: «Свои», ну так проходи, если «свои». На охране складов стояли, темно, страшно, а мы стоим, как же — надо! Два часа отстоишь, два часа отдыха, и снова всё повторяется. Рядом с нашей батареей дивизия какая-то стояла, так нас с напарницей посылали связь с ними восстановить, мы искали обрывы.
- И как — находили?
- А как же! Нашли — доложили. И раз, и два... Такая служба шла. А то было, уже летом, — табун коров через наши леса с запада гнали, они недоенные, ревут. Построили наших всех девчат, спрашивают, кто из села, кто умеет доить корову? Ну мы с Зоей двое только деревенские были, пошли доить. Молока много — куда его? Давай всех солдатиков поить. Понапивались они свеженького молочка, а потом так животами маялись... — рассказывает Фаина Ивановна.
- Но ведь попали вы на эту службу уже в самом конце войны, врага-то видали?
- Не, здесь не видали. А нас перемещали всё время. Мы из-под Смоленска в Витебск попали, потом под Оршей стояли. Здесь и конец войны нас застал. А вообще на службе мы были до ноября 45-го года, потом стали по домам всех девчат отпускать. Первыми гомельские уехали, а мы с Зоей уж потом. Шагали пешком от поезда до дома аж сорок километров!
- А какие военные документы у вас были? Покажете?
- Документы были, а то как же! Военный билет. Медаль у меня была и удостоверение к ней. Но всё затерялось, когда сюда переехали с семьёй. Показать нечего.
- И никаких льгот, как у участника войны, у вас нет?
- Ничего не было и нет…
Мы, конечно, долго ещё беседовали с Фаиной Ивановной и о военном времени, и о мирных днях-годах, весёлого в которых очень мало было, как и у всех из того поколения военных лет. Но вот ведь что хорошо: сохраняет она бодрость духа и позитивный взгляд на жизнь идущую, такую долгую и, конечно, наполненную самыми разными событиями, в том числе потерями. Но, как видно, позитив, добавляет ей жизни, и потому, расставаясь, желаю славной фронтовичке, бывшей зенитчице Фане, помимо здоровья, сохранять эти позитив и оптимизм. Надо жить, Вы, Фаина Ивановна, — заслужили!
Подготовила Любовь ЧЕРНОГОРСКАЯ 
Фото из архива Н. Левкова и Ф. Майоровой

Комментарии

Список комментариев пуст

Оставьте свой комментарий