МОЯ БАБА АНЯ

Когда-то я обращалась в вашу газету с просьбой напечатать мое письмо — обращение ко всем, кто еще мог помнить из рассказов своих родных и близких о страшных событиях февраля 1944 года, когда после ареста моего деда Соколова Афанасия Васильевича, бабушки Соколовой Анны Семеновны, Дудинова Николая, его родителей и связных партизанского отряда В. Шумильного, Н. Задыхайло, спасали от румын детей Соколовых, и спасли. О результатах моих поисков ваша газета напечатала мой рассказ. 
Сейчас я предлагаю рассказ о поисках места гибели моей бабушки Соколовой Анны Семеновны, жены подпольщика Соколова Афанасия Васильевича и матери мальчишки-связного Соколова Василия Афанасьевича подпольной группы Гультяя, сражавшейся с фашистами в годы войны на территории зерносовхоза «Кировский» (отделение Башкуль).
9 Мая. Музыка, цветы, колонна жителей с фотографиями Бессмертного полка и родные лица братьев, сестер, их детей и внуков с корзинами цветов и венками. Целуемся, обнимаемся, искренне радуемся:
- Ого, сколько нас, Соколовых, сегодня собралось!
- А как бы наши родители порадовались, — сокрушенно вздыхает кто-то из наших, — что помним, что сегодня, 9 Мая, как уже много лет, собираемся здесь, у памятника односельчанам, которые геройски погибли в годы Великой Отечественной войны. Среди фамилий, выгравированных на мраморных плитах памятника, в самом нижнем углу, с левой стороны, и фамилии нашего деда и бабушки Соколова Афанасия Васильевича и Соколовой Анны Семеновны, зверски замученных фашистскими оккупантами в годы войны за подпольную деятельность, которой руководил Гультяй. 
Точного места гибели своих родителей наши родные не знали, поэтому долгие годы и Кировское, и памятник были единственным местом памяти наших деда и бабы Соколовых. Многие годы мы вместе с родителями, а теперь уже со своими детьми и внуками приезжаем сюда, в Кировское, к памятнику погибшим односельчанам, чтобы почтить память своих дедов, но поиски истинного места гибели наших матери и отца вместе с ними вели неустанно долгие изнурительные десятки лет. Сегодня наших родителей уже нет в живых, но 9 Мая мы, их дети, внуки и правнуки, собираемся у памятника героям-односельчанам села Кировское, и, приняв от родителей эстафету поиска, продолжаем искать истинное место гибели наших дедов.
Хорошо помню разговор с папиным братом, дядей Васей. В годы войны он был тем самым мальчишкой-связным, который выполнял поручения своего отца, не подозревая, какой опасности подвергался, может, поэтому отец, давая очередное поручение сыну, не всегда посвящал его в их важность и значение, и это сохранило ему жизнь. Так вот, он в том последнем нашем с ним разговоре сказал мне: 
- Обещай мне, если я не найду место гибели моей матери (к тому времени мы уже знали, что дед был зверски забит до смерти во время отчаянной попытки бегства прямо с допроса, дерзко ранив немецкого офицера, и сброшен в колодец в селе Новоселовском Раздольненского района, до войны оно называлось Фрайдорф), ты приложишь все силы, чтобы найти место, где погибла моя мать. Понимаешь, о чем я тебя прошу? Не подведи, дала слово — держи.
Опустив голову и не зная, куда деть от стыда руки (давно же обещала дядьке подключиться к поиску места гибели моей бабушки, но всё было некогда — быт, работа, повседневная суета отвлекали от данного обещания и слова), сквозь слёзы прошептала:
- Даю слово, сделаю все, что в моих силах, — и заплакала от стыда, от боли, от понимания, как ему горько осознавать на склоне своих лет, а было ему уже за восемьдесят, что он не знает, где же покоится прах его матушки, расстрелянной в годы войны за подпольную деятельность своего мужа и сына.
Всюду музыка, цветы, улыбки, всеобщая радость с объятиями друзей, родных — и всеобщее ожидание торжественного открытия митинга. 
Оглядываюсь и вижу ее — родную Веру Ефимовну Михееву, в девичестве Дудинову, это она мне рассказала о том, что ее брата Дудинова Николая и мою бабушку Соколову Анну Семеновну буквально за два-три дня до прихода нашей армии увезли из евпаторийской тюрьмы в сторону Симферополя. Подхожу к ней, обнимаемся, и первые слова, обращенные ко мне:
- Аня, их нашли! Да, их нашли. — Даже не спрашиваю, о ком идет речь, потому что и знаю, и понимаю: речь идет о месте гибели наших родных. Сердце сжалось, ни вдохнуть, ни выдохнуть:
- Где?
- Симферополь. Дубки. Ты поедешь?
- Да.
- Мне все расскажешь о своей поездке. Там памятник есть, и на нем выбиты фамилии и Коли, и твоей бабы. — Сердце сжалось.
- Конечно...
И вот с двоюродным братом мы мчимся в Дубки. При въезде в поселок видим памятник. 
- Это он? — вопросительно смотрю на брата.
- Не думаю, нет ни одной надписи.  
Брат внимательно осматривает памятник. Иду молча за ним — ни строчки. Чей же это памятник? В честь каких трагических событий он установлен? 
Растерянно оглядываюсь вокруг: через дорогу замечаю старушку, сидящую у ворот своего дома, направляюсь к ней и узнаю, что мы находимся у памятника погибшему здесь в годы войны летчику Шевченко. Жаль, что нет на памятнике инициалов героя, погибшего за наше будущее. Солнечный день как-то померк — почему мы такие беспечные? Почему нет четких надписей на памятнике: кому и за что он установлен? Уйдет однажды старушка в иной мир, и всё — потеряны память и цена нашей Победы! 
Сегодня мы, дети и внуки тех, кто ценой своих жизней ковал наше будущее, обязаны помнить об этом. Наш долг и наше право — не только не забывать об этом, но и делать все возможное и даже невозможное, чтобы на наших святынях вечно сияли имена всех героев и безвинных жертв страшной войны. Всех!  Давайте об этом будем помнить, и говорить, и писать. 
После расспросов старушка подсказала, что есть еще памятник жертвам войны, который находится в районе улицы Генерала Жукова. Мчимся туда. После долгих поисков находим Мемориальный комплекс, установленный на месте массовых расстрелов.
Тишина. Медленно подходим к мраморной стеле, на которой ни одной фамилии, кроме надписи: «Здесь в 1941-1944 годах немецко-фашистскими захватчиками были зверски уничтожены тысячи советских граждан».
- Саша, ну где же памятник с именами расстрелянных? Где?
Мимо проходил мужчина, и я решила обратиться к нему, просила вспомнить, не знает ли он, где здесь может еще быть памятник, установленный на месте расстрела мирного населения или патриотов, которые боролись с врагом в подполье, в партизанах. 
И он вспомнил:
- Да, есть такой, в лесу. Правда, был я там лет пятнадцать назад, но помню, что на нем были выгравированы фамилии, и много. 
После долгих и мучительных поисков мы с братом нашли и этот памятник, но, увы, списка погибших и расстрелянных в этом месте, в лесу, тоже не было, но место ухожено, и памятник реставрирован, на нем одна-единственная надпись: «Здесь в годы Великой Отечественной войны немецко-фашистскими захватчиками зверски совершались массовые расстрелы советских граждан. 1941-1944».
- Саша, у нас один путь — это Мемориал жертвам фашизма, бывший концлагерь, который находился на территории совхоза «Красный», едем в Мирное. 

Едем, волнуемся и молчим — это последняя ниточка: узнать, где же была расстреляна или зверски сброшена в один из колодцев смерти наша бабушка. И — чудо! Нас не только доброжелательно встретили сотрудники музея, директор которого Сергей Николаевич Жученко, но рассказали и показали Доску Памяти, на которой выгравированы фамилии нашей бабушки Соколовой Анны Семеновны и Дудинова Николая Ефимовича, которых, как и 15 тысяч мирных жителей, патриотов подполья, партизан, сбросили в один из колодцев смерти, а может, расстрелянных в одном из рвов в Дубках или сожженных на рельсах смерти. Но мы уже точно знаем, что наши родные погибли на территории концлагеря совхоза «Красный», где сегодня находится Мемориал жертвам фашизма. 
Смотрю на красные звезды, установленные на местах колодцев, и мысленно обращаюсь к бабушке:
- Мы нашли тебя. Спи спокойно. Мы помним, а теперь точно знаем, какой ценой ты заплатила за наше счастливое будущее...
С уважением, 
Анна Николаевна Соколова