НА ВОЙНЕ — КАК НА ВОЙНЕ

Этот старый, ещё советских времён кинофильм с одноимённым названием вспомнился, когда я ближе и детальнее ознакомилась с фронтовой биографией нашего земляка, бывшего жителя села Кузнецкое и позже Красной Поляны Николая Михайловича КУБРАКА. Да, на «его» войне, как и в том фильме, всё именно так и было — очень тяжело, непросто и буднично: краткосрочная военная подготовка необстрелянного молодого человека и сразу же — в бой, первые впечатления страшного своей прозаической будничностью каждодневного фронтового быта, многокилометровые пешие переходы, «переезды» на броне танка, атаки разной интенсивности и желанные часы, а порой и целые сутки затишья, ранения и, к счастью, выздоровление. Но, конечно, самое главное, столь долго ожидаемое событие — выстраданная победа, а затем и возвращение домой. Одним словом, на войне — как на войне...

Николаю Михайловичу посчастливилось прожить долгую интересную жизнь, его не стало полтора года назад. И потому о деталях участия нашего земляка в боях за Великую Победу по просьбе редакции рассказывает дочь фронтовика Вера Николаевна АХМЕДОВА.

- Родился отец в январе 1925-го года. Семья многодетная — семеро детей в ней было, четыре дочери и три сына. Родители — обычные колхозники села Гмырянка Черниговской области. В начале тридцатых годов, как известно, в тех краях был страшный голод, много народу поумирало. С огромным трудом, но семья моего отца преодолела это несчастье, жизнь постепенно стала налаживаться нормальная, хотя, конечно, небогатая. До войны отец закончил шесть классов украинской школы, учили, как он рассказывал, в том числе русский и немецкий языки. Летом трудился со старшими в колхозе — пас телят, был конюхом, прицепщиком, когда трактора на село пошли. Но… 22 июня 41-го года из района позвонили и сообщили о начале войны, и уже на следующий день мобилизованных мужчин на подводах повезли в район. Правда, его отца, Михаила Ивановича (моего деда), как нестроевого, тогда в армию не взяли. Так как в колхозе остались в основном старики, женщины да дети, рабочих рук не хватало, и мой отец несмотря на молодость был назначен колхозным конюхом.

- Черниговская область, как мы знаем, достаточно долго в войну была «под фашистом», как жилось людям тогда? Что о том времени рассказывали ваши родители?

- Да, с осени 41-го года до весны 43-го, то есть без нескольких месяцев два года, на Черниговщине хозяйничали гитлеровцы. Боёв в Гмырянке, к счастью, не было, ни одна хата не сгорела, соседняя Ольшана тоже не пострадала. Основные сражения шли дальше, в районе Бахмача. В сёлах вскоре появились полицаи и старосты, в основном из бывших раскулаченных, — немцы умели заставлять служить на них. Полицаи были вооружены немецким оружием, но ходили в гражданской одежде. В Гмырянке поселился немецкий комендант, пожилой немец, жил в сельском клубе, где ему сделали квартиру, это рядом с полицейским участком. С ним находились повар и переводчица, «фольксдойче» из Одессы. Комендант ездил на поля в повозке, запряжённой парой коней, ходил по селу, требовал мясо, другие продукты. Колхоз стал называться громадой. Люди работали в поле, за что им давали землю под огороды и приусадебное хозяйство, так и выживали. Вёл себя комендант с населением села, надо сказать, нормально, при нём ни один человек не пропал и не пострадал безвинно. Моя мама, в те годы ещё девчонка, с несколькими женщинами однажды отправилась за солью в город Ровны за много-много километров от Гмырянки. Ходили пешком и несли ту злосчастную, но так необходимую соль на себе. Трудными были будни мирного населения в годы оккупации…

- Но пришло освобождение, конечно, и сюда — как и когда это случилось?

- Об этом мне известно только то, что жестоких боёв за Гмырянку и близлежащие населённые пункты не было, хотя, как сообщалось, в районе Бахмача многие сёла, охваченные активным партизанским движением, фашистами просто выжигались. Когда фронт стал придвигаться к этим районам Черниговской области, оккупанты начали повсеместно проводить облавы, чтобы покончить с партизанами, и население просто стало прятаться по лесам. А вскоре и наши — как их называли, «красные» — пришли. Полностью область была освобождена от захватчиков осенью этого же, 43-го года. И сразу, той же осенью, отец был мобилизован в армию — он был призывного возраста к тому времени. Вначале, как наш отец потом рассказывал, все призывники, проходили курсы обучения военному делу: ходить строевым шагом, заряжать автомат и пулемёт и потом стрелять из них, учили Устав военнослужащего Красной Армии. Вспоминал: случались и неразбериха, и всякие истории с недопониманием или незнанием тонкостей фронтовой жизни, всему учились непосредственно на поле боя, в общении с теми, кто на фронте был уже долгое время и знал, как надо действовать в той или иной ситуации.

- А где пришлось побывать вашему отцу-военнослужащему в ходе боев и передвижения между боями, в каких частях он как боец состоял?

- Он был простым рядовым бойцом. Как стрелок, зачислен в 95-й гвардейский стрелковый полк 31-й гвардейской стрелковой дивизии, которая вела в то время бои в Белоруссии. Попал на фронт под Оршей, участвовал в освобождении от захватчиков Витебска, Минска. Бывало – на какое-то время отступали с занятых позиций, потом снова шли в наступление, надо было освобождать свою землю, поэтому дрались смело с врагом, который столько всякого страшного натворил повсюду. Шли через леса и болота. Рассказывал, как атаковали фашистов, идя под прикрытием своих танков, сначала с автоматом, затем с пулемётом Дегтярёва, который он нахваливал за надёжность и за то, что удобным был в бою.

- Освободили Белоруссию, потом в каком направлении двигались те части, в которых состоял ваш отец?

- Потом была Прибалтика, точнее — Литовская ССР.

- Знаю по рассказам многих участников войны, что белорусы своих освободителей встречали с восторгом, ведь столько горя и беды им принесли оккупанты, так долго хозяйничавшие в их республике. А что — Литва?

- По воспоминаниям отца, Литва, точнее её народ встречал Красную Армию тоже очень радостно, ведь простым людям всегда от всяких напастей достаётся больше всего и бед, и страданий, и разрухи, а латышей и литовцев в Красной Армии служило тогда много. Но именно там, в Литве, при форсировании реки Неман, отец был ранен в левую ногу и провёл целый месяц в госпитале в городе Вильнюсе. Шёл тогда уже июль 1944-го года, до конца войны оставалось меньше года, но, конечно, каждому фронтовику пережить предстояло ещё очень много всего. После излечения отца, как он выражался, определили во вторую гвардейскую мотострелковую бригаду третьего гвардейского танкового корпуса, присвоили звание младшего сержанта. Это была знаменитая часть, к концу войны она стала называться второй гвардейской мотострелковой Минско-Гданьской ордена Ленина Краснознамённой ордена Суворова бригадой, которая дошла до самого Мемеля, в советские годы называвшегося Клайпедой. Это большой литовский город-порт на Балтийском море. Вторая бригада, о которой речь, участвовала в нескольких десантных операциях по прорыву немецких позиций на пути к Балтике и к границе с Польшей, но туда для отца пути уже не было…

- В сопровождающих бумагах есть сведения о тяжёлом ранении вашего отца именно «на пути» к этому самому Мемелю, то есть к порту Клайпеда. Вера Николаевна, а давайте с этого места — поподробнее.

- Глубокой осенью, в ноябре 1944-го года, группа бойцов, в том числе мой отец, получила приказ командира взять высотку. Приказ есть приказ — надо его выполнить. Четверо бойцов, как рассказывал нам отец, пошли к высотке, немцы заметили приближающихся красноармейцев и тут же открыли по ним шквальный огонь. Кто-то был убит, а отец получил сквозное ранение в грудь с правой стороны. Тяжёлое ранение, с ним его отвезли в глубокий тыл, в эвакогоспиталь, в город Киров. Лечиться пришлось почти год, целых одиннадцать месяцев, две серьёзные операции перенёс. Помню его рассказ о том лечении. Обезбаливающих средств почти никаких не было, тогда врач дала ему обычную домашнюю скалку и наказала крепко сжимать её зубами, чтобы пересилить боль в то время, когда она ладонью вычищала нагноения в его открытой ране. Потом ему давали пить медвежью кровь для быстрейшего выздоровления. Там, в госпитале, и Победу встретил, говорил, все безумно радовались, что война закончилась нашей победой.

- Да, натерпелись бед и страданий наши люди в те страшные времена изрядно. А что было потом?

- А потом попал он в запасной стрелковый полк, ведь по возрасту ещё должен был проходить службу. Но почти сразу открылись раны, и, конечно, его из армии вскоре демобилизовали, и в августе 45-го года приехал домой — в родную Гмырянку. Работать пошёл в колхоз. Позже назначили его бригадиром молочно-товарной фермы, и мама там же трудилась дояркой. Как передовики производства, они оба не раз награждались и премировались. В начале 50-х годов по программе переселения перебрался с семьей в Крым, в село Кузнецкое, а позже — к дочери в Красную Поляну. Трудился, как и воевал, добросовестно, не раз награждался: в его военном «послужном списке» — медали «За отвагу», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», медаль Жукова, орден Отечественной войны 2-й степени, другие награды. Орден ему торжественно вручали в апреле 1985 года в Черноморском, где в те дни проходил районный слёт ветеранов войны, — памятное событие.

О войне той Великой, о Победе и о тех, кто её добывал, помним…

Беседу вела Любовь ЧЕРНОГОРСКАЯ

Фото из семейного архива

Веры АХМЕДОВОЙ