Птица-малиновка и холодный вертеп

Я сидел на лавке у стола, на котором бабушка зачем-то расстелила принесенное из сарая сено. Затем она поставила на сено два стаканчика с зерном с вставленными в них толстыми свечами. Бабушка зажгла свечи, потушила керосиновую лампу, единственный источник света в хате, не считая отблесков огня из печи, а за горящими свечами примостила картинку под стеклом, на которой были изображены женщина, вол, овечки и маленький мальчик.

- Сейчас, онучок, мы с тобой богатую кутью будем кушать и Рождество встречать.

Богатая кутья была в большой глиняной миске. Почему «богатая»? Да ведь там все-все было! И в меду вареный сладкий рис, и ягодки изюма и мягкие, тоже сваренные, яблоки, груши и сливы.

Бабушка прочитала какую-то молитву, перекрестила стол и вручила мне ложку.

Я в этот раз не возмутился, что она меня опять не Сашей, а Шурой называет. Решил, что когда поем, тогда и скажу ей, что неправильно это.

Кутья действительно вкусная была, каждый день бы такую, а бабушка всего пару ложек-то и съела. Сидела рядом со мной, смотрела на мое усердное старание в поедании кутьи, улыбалась и вздыхала. Она всегда вздыхала почему-то…

- Это, онучок, день рождения Бога нашего. Видишь, вон, Он в яслях, в колыбельке лежит, — и бабушка указала на картинку.

Там действительно лежал мальчик, а над ним склонилась женщина.

Бабушка рассказала, что это мама Бога, ее Богородицей называют, а зовут Марией, и что Рождество это в пещере состоялось давным-давно и в дальней-дальней стране.

Представил я пещеру, в окно посмотрел, а оно толстым слоем ледяных узоров покрыто.

- Холодно, онучок, холодно, но им, — бабушка указала на картинку, — птичка помогла, малиновкой ее зовут, она огонь и раздула.

Какая малиновка, на вид я хорошо знал, она в бабушкином саду жила, но вот как она могла самому Богу помочь, никак не представлялось.

Я вопросительно посмотрел на бабушку, и она, глядя на горящие свечи, поведала мне, шестилетнему мальчишке, эту удивительную историю.

В пещере, где лежал в яслях Христос, было очень холодно.

Лишь слабо горел костер, разведенный в выбоине каменного пола. Богородица смотрела на огонек и со страхом думала, что еще немного — и он погаснет. Сил подойти и подуть на угли у Девы Марии не было.

Она попросила вола:

Но животное жевало что-то, думало о своем и не услышало просьбы.

Богородица обратилась к овце:

Но и овца жевала и тоже о своем думала.

Угольки с огнем все угасали, и уже было ясно, что они вот-вот потухнут.

Вдруг послышалось шуршание маленьких крыльев. Это была маленькая птица — зарянка. Ее крылышки затрепетали над угасающим костром, обдавали его воздухом. Угли стали ярко-красными, а зарянка продолжала махать крыльями и при этом пела, насвистывая что-то жизнерадостное.

И еще она успевала собирать клювом сухие хворостинки и подбрасывать их в костер.

Пламя разгоралось и стало нестерпимо жечь птичке грудь, которая становилась все более красной. Но зарянка терпеливо переносила боль. Она продолжала раздувать огонь до тех пор, пока он весело не затрещал. В пещере стало тепло и уютно. Даже вол с овцой на это внимание обратили.

Маленький Иисус Христос в это время спал и во сне улыбался.

Посмотрела Богородица нежно и ласково на красную, обожженную пламенем грудку птицы и сказала: «Быть тебе малиновкой с этого дня и напоминать ты каждому будешь о рождестве Христовом и своем благородном сердце».